Сильнее всех владеющий собой.
07.07.2013 в 23:47
Пишет .Lin:07.07.2013 в 18:14
Пишет .:Harlequin:.:ТОРГОВЕЦ ВРЕМЕНЕМ
Сегодня мальчику исполнилось шестнадцать, по законам страны это был день его совершеннолетия. Он неторопливо шел по улице, перебирая пальцами деньги в кармане, отложенные родственниками на подарок. Они так и не решили, что ему купить, но так было даже лучше. Удобнее. Взгляд мальчика лениво скользил по витринам сувенирных магазинов, которых в этом районе было видимо-невидимо. У парня было все, чего может пожелать шестнадцатилетний подросток, поэтому деньги в кармане не обладали для него никакой привлекательностью и были лишь ворохом цветных бумажек, непонятно за что обожаемых взрослыми.
Одна из витрин привлекла его внимание. Она почти не отличалась от остальных витрин далее по дороге, но этого магазина раньше здесь не было. Может быть, недавно переехали. За стеклянной стеной висели на опорах циферблаты, будто сошедшие с картины Дали — потекшие, будто оплавленные разноцветные хронометры. Недолго думая, мальчик открыл дверь и зашел внутрь. Звякнул колокольчик.
В магазине везде стояли часы. Они были на полу и на полках, висели на стенах и даже свисали с потолка. Старинные и современные, хромированные и лакированные, тихие и громкие, механические и электронные — все настроенные на разное время. В дальнем углу приютился небольшой прилавок с кассой, за которым сидел высокий седой старик лет восьмидесяти в презентабельном костюме-тройке покроя этак двадцатилетней давности. При виде мальчика он встал, потирая руки, буравя парня внимательным взглядом серых глаз.
- А вот и первый за сегодня клиент. Ха, парень, тебе несказанно повезло.
- Почему это? - мальчик оторопел.
- Ты потратишь несколько минут с пользой. - ухмыльнулся старик.
- А почему все эти часы настроены на разное время?
- Знаешь, никогда не обращаю внимания на циферблаты. Ведь время — умозрительное понятие, его придумали люди. А вот маятники... маятники на этих часах волшебные. Сначала были песочные часы, а потом придумали маятники. - последнюю фразу старик пробормотал задумчиво.
- Честно говоря я просто шел мимо и мне стало интересно. Не замечал здесь лавки, хотя довольно часто прохожу этой улицей.
- Моя лавка довольно неприметна. Давай я сам выберу тебе часы. Это подарок. Ведь у тебя сегодня день рождения, правда? Но позволь сначала показать несколько хронометров из ассортимента, а взамен — выслушай меня.
- Хорошо. Как вы узнали? Ну, про день рождения?
- Время — моя специальность. - улыбнулся седоволосый. - Взгляни. Вот, к примеру, часы, маятник которых колеблется между гордыней и кротостью.
Он подошел к тяжелым напольным часам, где по разные стороны циферблата смотрели друг на друга лев и ягненок.
- Представь, что лев устыдился своего рева, потерял свое величие и стал остерегаться выражать лесу свою волю. Или что овца вдруг зарычит и бросится на охотящегося за ней хищника. В природе у всякой твари свое место, и только человек обладает властью определять свою судьбу. Этот маятник ходит туго, но и он — неотъемлемая часть жизни. Дать ему застыть — значит оказаться в ловушке эго. Для любой ситуации у него есть свое положение.
- А этот? - парень подошел к красивым бордовым часам, вокруг циферблата которых сидели красные суккубы и черные инкубы с плетьми в руках.
- Этот отмеряет время между болью и наслаждением. Конечно, я говорю не о физической боли, она только реакция на раздражители. Речь идет о боли душевной. За эйфорией следует страдание, за страданием эйфория, но и то, и другое в итоге становится только памятью о том, что было. Стоит ли идти у нее на поводу? Ведь впереди столько всего удивительного и прекрасного.
Мальчик подошел к тумбе, на которой стояли самые большие и громкие часы в лавке. От полированного бронзового корпуса веяло какой-то непреодолимой силой, которая будто тянула к себе. На небольшой площадке под циферблатом то ли обнимались, то ли застыли в смертельной схватке два ангела неопределенного пола, один с перекошенным от ярости лицом, другой с обгоревшими крыльями.
- А эти?
- Этот маятник качается между любовью и ненавистью. Он работает на страсти, а страсть не вечна. Она сильна, и порой перед ней преклоняются целые народы и рушатся империи. Но она слепа и стихийна, к тому же иссушает сердце. Ее пламя убивает.
- И что, в этом вся любовь? - лицо мальчика разочарованно вытянулось.
- Нет. Этот маятник затихает, когда понимаешь, что нет смысла в обладании или владении. Когда понимаешь, что единственная в мире вещь, которая тебе принадлежит — это ты сам. Когда отдаешь, не прося ничего взамен. Когда не судишь людей за их поступки или за их прошлое, за их слова и дела, а просто видишь их теми, кто они есть сейчас. Когда даришь им свободу, а не пленяешь их волю. Когда даешь им самим идти по жизни, а не диктуешь ее условия. Ладно, сам узнаешь со временем, перейдем к следующим.
Старик подошел к полке, на которой стояла пара немного различающихся по форме черно-белых часов в постмодернистском стиле.
- Многого ли ты можешь добиться, говоря окружающим только правду или ложь? Слова всегда струятся между, плетут свой узор между воображением и рациональностью, рисуя нить сюжета как для тебя, так и для окружающих. Будь к ним внимателен. Перейдем к следующим — он погладил вторые черно-белые часы. - Где есть добро, там найдется и зло, а где есть зло, отыщется место и для добра. Найдешь золотую середину — и этот маятник остановится.
- Как это сделать? - отвлеченно проговорил мальчик, всем своим видом показывая, что делает это, только чтобы поддержать разговор.
- Прими все таким, какое оно есть изначально, на самом деле. В природе не отыщешь добра или зла. Все взаимосвязано, и крайности часто рождают противоположности. А еще один великий человек как-то сказал, что все относительно.
- Он был мудрецом?
- Можно и так сказать. Он умел наблюдать.
Следующие часы, к которым подошел старик, приковали взгляд парня. Они были небольшими, хотя тикали довольно громко. На их корпусе росли деревья, травы, словно живые летели птицы. Но в некоторых местах зияли словно бы обгоревшие выбоины. Их рука резчика обходила стороной.
- А этот маятник отсчитывает период между отчаянием и надеждой. Он никогда не останавливается. Когда ты решишься выкинуть его и не колеблясь идти дальше, ты непременно станешь иным. Я дарю эти часы тебе. Мне они больше ни к чему.
- Спасибо. - мальчик кивнул, принимая подарок. В конце-концов это были просто часы. - А что, этот маятник и правда последний?
- Есть еще один. - старик улыбнулся и указал пальцем на грудь мальчика. - но до его остановки еще очень далеко. Любая клетка, любая идея; нечто в тебе постоянно рушится и умирает, нечто другое творится и рождается. Сердце отмеряет то самое мгновение между жизнью и смертью, в котором ты находишься. Оно поддерживает между ними равновесие.
Мальчик обернулся и посмотрел еще раз на здание, из которого вышел. «Торговец временем» - гласила вывеска. На мгновение он ощутил себя этим стариком, полубезумным среди бесконечных тиков и таков. У него засвербило в глазах и зачесалось в носу. Мальчик чихнул, сердито покачал головой и зашагал по дороге, уже не оглядываясь.
URL записиЯ сам не свой
мой след потерян
Я с головой
в песчинках времени
Упал на дно
и метроном
считает в тишине…
БИ-2
мой след потерян
Я с головой
в песчинках времени
Упал на дно
и метроном
считает в тишине…
БИ-2
Сегодня мальчику исполнилось шестнадцать, по законам страны это был день его совершеннолетия. Он неторопливо шел по улице, перебирая пальцами деньги в кармане, отложенные родственниками на подарок. Они так и не решили, что ему купить, но так было даже лучше. Удобнее. Взгляд мальчика лениво скользил по витринам сувенирных магазинов, которых в этом районе было видимо-невидимо. У парня было все, чего может пожелать шестнадцатилетний подросток, поэтому деньги в кармане не обладали для него никакой привлекательностью и были лишь ворохом цветных бумажек, непонятно за что обожаемых взрослыми.
Одна из витрин привлекла его внимание. Она почти не отличалась от остальных витрин далее по дороге, но этого магазина раньше здесь не было. Может быть, недавно переехали. За стеклянной стеной висели на опорах циферблаты, будто сошедшие с картины Дали — потекшие, будто оплавленные разноцветные хронометры. Недолго думая, мальчик открыл дверь и зашел внутрь. Звякнул колокольчик.
В магазине везде стояли часы. Они были на полу и на полках, висели на стенах и даже свисали с потолка. Старинные и современные, хромированные и лакированные, тихие и громкие, механические и электронные — все настроенные на разное время. В дальнем углу приютился небольшой прилавок с кассой, за которым сидел высокий седой старик лет восьмидесяти в презентабельном костюме-тройке покроя этак двадцатилетней давности. При виде мальчика он встал, потирая руки, буравя парня внимательным взглядом серых глаз.
- А вот и первый за сегодня клиент. Ха, парень, тебе несказанно повезло.
- Почему это? - мальчик оторопел.
- Ты потратишь несколько минут с пользой. - ухмыльнулся старик.
- А почему все эти часы настроены на разное время?
- Знаешь, никогда не обращаю внимания на циферблаты. Ведь время — умозрительное понятие, его придумали люди. А вот маятники... маятники на этих часах волшебные. Сначала были песочные часы, а потом придумали маятники. - последнюю фразу старик пробормотал задумчиво.
- Честно говоря я просто шел мимо и мне стало интересно. Не замечал здесь лавки, хотя довольно часто прохожу этой улицей.
- Моя лавка довольно неприметна. Давай я сам выберу тебе часы. Это подарок. Ведь у тебя сегодня день рождения, правда? Но позволь сначала показать несколько хронометров из ассортимента, а взамен — выслушай меня.
- Хорошо. Как вы узнали? Ну, про день рождения?
- Время — моя специальность. - улыбнулся седоволосый. - Взгляни. Вот, к примеру, часы, маятник которых колеблется между гордыней и кротостью.
Он подошел к тяжелым напольным часам, где по разные стороны циферблата смотрели друг на друга лев и ягненок.
- Представь, что лев устыдился своего рева, потерял свое величие и стал остерегаться выражать лесу свою волю. Или что овца вдруг зарычит и бросится на охотящегося за ней хищника. В природе у всякой твари свое место, и только человек обладает властью определять свою судьбу. Этот маятник ходит туго, но и он — неотъемлемая часть жизни. Дать ему застыть — значит оказаться в ловушке эго. Для любой ситуации у него есть свое положение.
- А этот? - парень подошел к красивым бордовым часам, вокруг циферблата которых сидели красные суккубы и черные инкубы с плетьми в руках.
- Этот отмеряет время между болью и наслаждением. Конечно, я говорю не о физической боли, она только реакция на раздражители. Речь идет о боли душевной. За эйфорией следует страдание, за страданием эйфория, но и то, и другое в итоге становится только памятью о том, что было. Стоит ли идти у нее на поводу? Ведь впереди столько всего удивительного и прекрасного.
Мальчик подошел к тумбе, на которой стояли самые большие и громкие часы в лавке. От полированного бронзового корпуса веяло какой-то непреодолимой силой, которая будто тянула к себе. На небольшой площадке под циферблатом то ли обнимались, то ли застыли в смертельной схватке два ангела неопределенного пола, один с перекошенным от ярости лицом, другой с обгоревшими крыльями.
- А эти?
- Этот маятник качается между любовью и ненавистью. Он работает на страсти, а страсть не вечна. Она сильна, и порой перед ней преклоняются целые народы и рушатся империи. Но она слепа и стихийна, к тому же иссушает сердце. Ее пламя убивает.
- И что, в этом вся любовь? - лицо мальчика разочарованно вытянулось.
- Нет. Этот маятник затихает, когда понимаешь, что нет смысла в обладании или владении. Когда понимаешь, что единственная в мире вещь, которая тебе принадлежит — это ты сам. Когда отдаешь, не прося ничего взамен. Когда не судишь людей за их поступки или за их прошлое, за их слова и дела, а просто видишь их теми, кто они есть сейчас. Когда даришь им свободу, а не пленяешь их волю. Когда даешь им самим идти по жизни, а не диктуешь ее условия. Ладно, сам узнаешь со временем, перейдем к следующим.
Старик подошел к полке, на которой стояла пара немного различающихся по форме черно-белых часов в постмодернистском стиле.
- Многого ли ты можешь добиться, говоря окружающим только правду или ложь? Слова всегда струятся между, плетут свой узор между воображением и рациональностью, рисуя нить сюжета как для тебя, так и для окружающих. Будь к ним внимателен. Перейдем к следующим — он погладил вторые черно-белые часы. - Где есть добро, там найдется и зло, а где есть зло, отыщется место и для добра. Найдешь золотую середину — и этот маятник остановится.
- Как это сделать? - отвлеченно проговорил мальчик, всем своим видом показывая, что делает это, только чтобы поддержать разговор.
- Прими все таким, какое оно есть изначально, на самом деле. В природе не отыщешь добра или зла. Все взаимосвязано, и крайности часто рождают противоположности. А еще один великий человек как-то сказал, что все относительно.
- Он был мудрецом?
- Можно и так сказать. Он умел наблюдать.
Следующие часы, к которым подошел старик, приковали взгляд парня. Они были небольшими, хотя тикали довольно громко. На их корпусе росли деревья, травы, словно живые летели птицы. Но в некоторых местах зияли словно бы обгоревшие выбоины. Их рука резчика обходила стороной.
- А этот маятник отсчитывает период между отчаянием и надеждой. Он никогда не останавливается. Когда ты решишься выкинуть его и не колеблясь идти дальше, ты непременно станешь иным. Я дарю эти часы тебе. Мне они больше ни к чему.
- Спасибо. - мальчик кивнул, принимая подарок. В конце-концов это были просто часы. - А что, этот маятник и правда последний?
- Есть еще один. - старик улыбнулся и указал пальцем на грудь мальчика. - но до его остановки еще очень далеко. Любая клетка, любая идея; нечто в тебе постоянно рушится и умирает, нечто другое творится и рождается. Сердце отмеряет то самое мгновение между жизнью и смертью, в котором ты находишься. Оно поддерживает между ними равновесие.
***
Мальчик обернулся и посмотрел еще раз на здание, из которого вышел. «Торговец временем» - гласила вывеска. На мгновение он ощутил себя этим стариком, полубезумным среди бесконечных тиков и таков. У него засвербило в глазах и зачесалось в носу. Мальчик чихнул, сердито покачал головой и зашагал по дороге, уже не оглядываясь.